Такую грязную площадную брань от матери мне доводилось слышать очень и очень редко. По матери она выражалась часто и даже в некотором роде буднично, в случае необходимости, оправдываясь бурным темпераментом, однако с таким остервенением она ругалась очень редко.

— Ты мою дочь оставь, дьволово семя, — рявкнула она, когда дар цензурной речи к ней вернулся. — Мне плевать, почему ты той мерзавке поверил. По дури или по иной причине — это уже твое дело и вина тоже твоя. Дочь моя блаженная ту ведьму в глаза не видела, имени ее не знает, так почему должна отвечать за чужие грехи и твою дурную блажь?

Я замерла на месте, недоуменно переводя взгляд с матери на Левина и обратно.

А ведь говорила мне что-то такое Яна, говорила. Только мне было как-то… ну, все равно, что ли. Не подумала я, что произошедшая несколько лет назад с надзирающим инспектором история могла как-то повлиять на мою судьбу. Но мама была совершенно уверена, что именно по этой причине маг никак не оставляет меня в покое.

— Я свой урок усвоил хорошо. Накрепко заучил, — рявкнул в ответ что есть силы Левин. — И с тех пор ведьмам не верю. И верить не собираюсь.

Почему-то стало безумно обидно, но на самом деле нельзя же получить все и сразу? Я узнала, кто суженый, наверное, это даже хорошо, и теперь для равновесия вселенной — новый виток недоверия в исполнении Кирилла Александровича.

— Меня только интересует, я это могу, наконец, убрать и выкинуть? Люблю босиком ходить, — поинтересовалась я самым своим индифферентным тоном.

На меня уставились с шоком и любопытством.

— Тебе совсем, что ли, все равно? — наконец озвучила собственное изумление мама. — Он фактически обвиняет тебя в убийствах.

Я пожала плечами.

— Все равно ничего не могу с этим поделать, — отозвалась я и зашла в ванную за совком и щеткой. — Значит, и переживать не стоит. Я никому зла не причиняла, мне этого достаточно для спокойствия.

Мама закатила глаза и посмотрела на Левина словно бы в поисках поддержки.

— Вот как мне быть-то? Единственная дочь. Рожала, думала будет преемница, союзник, а в итоге… Ну чего ты на меня уставилась рыбьими глазами? Убирайся уж. Кирилл Александрович, прихвати себе столько стекляшек, сколько нужно. Я тоже прихвачу. И оставим в покое Соньку. Все равно от нее толку чуть. Редкостная бестолочь…

Я была только за то, чтобы меня оставили в покое. Выставить визитеров, а потом запереться и сделать вид, что дома меня нет. Мама достала из кармана черный плотный пакет и поместила туда один осколок зеркала. Потом она подошла к двери и замерла перед ней, словно пытаясь что-то услышать или разглядеть.

— Соня, кто-то пытался к тебе войти до нашего прихода? — спросила мама, резко обернувшись и посмотрев на меня.

И с чего только так всполошилась?

— Сосед по этажу и дама эта неприятная, которая при виде меня молиться начинает, — ответила я с растерянностью.

Левин молчал, а смотреть я на него не решалась.

— И ты не пустила, — констатировала мать вроде бы с удовлетворением.

Я кивнула.

— Разумеется, не пустила. Вы же оба на этом настаивали.

Левин откровенно заржал надо мной.

— Послушная какая девочка.

Вот тут даже обидно стало. Ведь правильно же поступила, так зачем надо мной потешаться, да еще и так открыто?

— Я просто проявила осторожность. Думаю, после всего случившегося это было разумно. Ну, и соседей я не особо люблю.

Спустя несколько минут осколки зеркала были убраны в пакет, и я начала озадаченно раздумывать, когда отправляться за новым и стоит ли это вообще делать. С одной стороны, ни один нормальный человек, а уж тем более если человек этот женского пола, не может прожить без зеркала в доме, с другой, у меня эти зеркала начали взрываться с завидной регулярностью, так стоит ли деньги тратить?

— Софья Андреевна, вы о чем так крепко призадумались? — вернул меня на грешную землю голос инспектора, который почему-то все еще не покинул моего жилища. Мама следовала его примеру. Хотелось выставить обоих побыстрей, пока мама не начала проверять мои углы на предмет пыли и смотреть, как уложена одежда в шкафу.

Всегда ненавидела эти родительские ревизии, еще с детства, а уж когда выросла, так и вовсе не осталось никаких сил терпеть.

— О том, есть ли смысл покупать новое зеркало, — отозвалась я со вздохом. — Это я толком для колдовства и не использовала. Не стерильное стекло, но все же достаточно чистое. Почему только взорвалось… Кстати, что вы хотя бы там увидели?

Мать и Левин схлестнулись взглядами. Мне даже показалось, я скрежет металла о металл услышала.

— Почему бы вам самой не рассказать все дочери, Анна Георгиевна? — осведомился светским тоном инспектор с такой миной на лице, что мама едва не зашипела на него как разъяренная кошка.

— Сопляк. Мне лучше знать, как поступать со своей дочерью. Не лезь, куда не просят.

Инспектор сложил руки на груди и отчеканил:

— Она ваша дочь, но не ваша собственность. И Софья Андреевна давно уже человек взрослый и самостоятельный. Она вправе все знать.

Мне тоже так казалось. Мать же буркнула под нос что-то очень похожее на "прокляну".

Левин весьма выразительно повел темной бровью, намекая, что проклинать надзирающего инспектора — поступок определенно не самый разумный. Мне тоже так казалась. За такое и члена Совета Ковена по головке не погладят.

— Опять кого-то убили? — скорбно спросила я, как всегда ожидая худшего.

Мама покачала головой и у меня от сердца отлегло.

— "Шлейку" набрасывали. И не понять, на кого именно, — отозвался Кирилл Александрович. — Возможно, что и на вас.

Я в ответ плечами только передернула. Глупости какие. Меня подчинять — только силы тратить зря. И толку чуть, и все равно ведь не подействует. Мама в детстве меня на "поводок" сажать пыталась, когда клиенты приходили, чтобы шустрый ребенок пальцы в розетку не засунул по недосмотру, но не действовало никогда.

— Ты — моя дочь, — проворчала мама, явно недовольная моим легкомыслием. — Прибрать тебя к рукам — значит, и меня прибрать тоже. Если не за счет материнских уз, так за счет общей крови. Ты же ведьма, должна и понять в твоем-то возрасте.

Крыть было нечем. Должна, это точно. В теории я отлично представляла, что можно сделать, получив власть над чьим-то родственником, но вот когда дело доходило до практики… я не умела предполагать развитие событий, когда речь шла о чем-то преступном. Как будто кто-то перед глазами вешал темную портьеру, через которую ни одному лучику света не пробиться. Обычно я этому только радовалась. Пусть неопытная, пусть людей вовсе не знаю, но все только к лучшему, меньше разочарований. Теперь же вышло так, что слепота никак не помогла. Не выйдет спрятаться от бабайки под одеялом. Ты ее, конечно, не видишь, но вот тебя-то все равно легко заметят.

— Проверьте-ка дочь на "шлейку", Анна Георгиевна. Вдруг накинули все-таки? — внезапно предложил моей матери маг. — Не хотелось бы пропустить такой сюрприз, а сама Софья Андреевна ничего не заметит.

Мама выразительно уставилась на меня, а потом вплотную подошла и отвесила такой душевный подзатыльник, что у меня в ушах зазвенело. Я обиженно ойкнула и отшатнулась.

— Тебе голова все равно ни к чему, — рыкнула родительница. — Хватило же ума языком трепать о таких вещах первому встречному.

Мы изумленно переглянулись с Левиным.

— Анна Георгиевна, вообще-то я в этом районе надзирающий инспектор. И ваша дочь — моя подопечная. Да и знакомы мы уже больше пяти лет, если вы вдруг забыли. Думаю, учитывая все озвученное, Софья Андреевна может позволить себе определенную откровенность со мной.

Мать зло фыркнула.

— Откровенничал ягненок с волком. Магам вообще ничего рассказывать нельзя. Любым. А тем, кто в Инспекции служит — и подавно.

Я в разговор старалась не встревать. Была бы кошкой — прижала бы уши к голове и под стол спряталась от греха подальше. Наверняка мать примется распекать за излишнюю словоохотливость не с тем человеком, стоит только Левину выйти из моей квартиры.